БИБ: библиотечно-информационный бюллетень. № 37 / Министерство культуры Мурманской области, Мурманская государственная областная универсальная научная библиотека ; составитель С. В. Иванова ; редколлегия: Ю. В. Сосипатрова [и др.]. — Мурманск : МГОУНБ, 2024.

146 Культмассовый сектор. Была такая общественная нагрузка в каждом классе и в пионерские годы, и в комсомольские. Мы выпускали стенгазеты к каждому большому празднику. Дело хлопотное. Сколько раз заглавие у нас расцветало небывалыми цветами, прикрывавшими ошибку или неудачный штрих. На ватмане вырастали листочки и зажигались звездочки, прятали случайные кляксы. И как волновались, вынося свое творение на суд одноклассников, как ревниво присматривались к стенгазетам других классов, жадно прислушивались к репликам и реагировали непосредственно. Непосредственно, легко… Легкость облачная удалась ли? Теперь земля. Здесь другие штрихи — короткие, тяжелые. Неразбавленная краска ложится как кирпичи, строит, лепит объем. Предварительная работа. Детали обозначатся позже. На сегодня — достаточно. Картина просохнет, отстоится. Будут видны ошибки, пропущенные в лихорадке работы. Теперь — это не пустой лист. Неоконченная работа зовет молча и настойчиво. Конечно, я вернусь. Поездка Рассказ Вот и поехали. Начала разматываться, то ускоряясь, то притормаживая, в окне дорожная кинолента. Путь знакомый, многократно проделанный — из Петербурга домой, на север. Под Питером деревья ещё большие. Огромные прекрасные деревья, покрытые летней темной листвой. В Карелии мимо тянуться бесконечные леса да болота. Болота навевают тоску даже летом. Торчат среди кочек голые ссохшиеся остовы сосен, где-то серые, цвета пепла, где- то черные, словно обугленные. Поневоле вспомнишь Конана Дойла: «Остерегайтесь, дети мои, выходить на болота…». Зато леса радуют глаз. Высятся рыжеватые канделябры сосен. Ели вытягивают темные флаги мохнатых лап, отороченные светло-зеленым мехом. Порой между стволами не блестит, а светится — тихо и торжественно — озеро. Небо над верхушками невысокое, но легкое, пернатое, всё запорошено облаками. Березы усыпаны свежими молодыми листьями, как яркими брызгами краски. А сами березки заметно ниже, чем в начале пути. Постепенно, исподволь мир вокруг меняется. Словно не на поезде едешь, а движешься на машине времени из середины лета в конец весны. Встречаются ещё могучие сосновые патриархи, не слишком высокие, но кряжистые. Но, чем дальше на север, тем меньше становятся деревья. Вот уже елки свернули свои флаги и стоят острые, худые, похожие на пики, нацеленные ввысь. Сосны тоже постройнели и сделались похожи на ели. Само небо, кажется, потяжелело, потемнело и опустилось к лесу. Когда мимо проплывут и сомкнутся за спиной Хибины, возникнет особое чувство: мы теперь в заповедной земле, на самом краю света. Преддверием моря разворачиваются огромные — дальний берег едва виден — озера. И вот, справа от пути, встречает нас река Кола. Она то прячется за лесистыми холмами, то сворачивает к самой насыпи. Отражает в темной воде дома прибрежных поселков, порой течет привольно и степенно, порой прыгает бешено по валунам, дразня рыбаков возможной удачей. Неожиданно река ныряет под железную дорогу и несется уже слева. Значит совсем рядом другая Кола — старый город на Мурманской земле. Когда-то на высоком песчаном откосе у города лежали большие белые буквы: «Счастливого пути!». Сейчас их нет, исчезли куда-то в эпоху перемен. Но помнятся до сих пор. Наш путь почти окончен. Кола стоит на краешке морского залива, и теперь поезд неторопливо идет между морем и городом, пробираясь к вокзалу. Мимо гаражей, кранов, кораблей, портовых строений, вот промелькнула средняя мореходка, чье здание само похоже на корабль. Пора к окнам: волноваться, высматривать встречающих, нетерпеливо ждать, когда состав замрет у перрона. Мы дома.